Der Leibhaftige.

Он сделал это в подвале старой часовни, где когда-то венчались его дед и бабка.

Подготовка
~ Петля из натуральной кожи (его собственный ремень)
~ Табурет с резными ножками (я узнал их — из столовой XVIII века)
~ Будильник на 90 секунд (время, за которое мозг умирает без кислорода)

Процесс
~ Он надел петлю мне на шею поверх ошейника — «Чтобы не испортить кожу»
~ Поставил на табурет — «Встань на цыпочки, как балерина»
~ Включил таймер — «До свидания, мой мальчик»
~ Выбил из-под моих ног табурет ударом мартинса

90 секунд ада
~ 0:15 — В висках взорвались фейерверки
~ 0:30 — Пальцы оторвались от верёвки сами (он связал их за спиной)
~ 0:45 — Зрачки полезли вверх, как шторы в театре
~ 1:20 — Последняя мысль: «Он не придёт»

Спасение
~ 1:25 — Его руки подхватили моё тело
~ 1:28 — Нож разрезал кожаную петлю
~ 1:29 — Его губы выдохнули воздух в мои лёгкие

После я очнулся с его пальцами на сонной артерии.
Он смеялся, измеряя пульс: «98 ударов — отличный результат».
На шее остался шрам в форме вопросительного знака.

P.S.
Теперь этот ремень висит над нашей кроватью.
Иногда он проводит по нему пальцами — вспоминая, как красиво я дергался в петле.

Раз в месяц он напивался джина Jenever и разрешал мне лежать у камина на медвежьей шкуре. В эти ночи его пальцы, обычно причинявшие боль, вдруг начинали расчёсывать мои волосы, пока он бормотал по-голландски: — *«Mijn mooie vergif»* (Мой прекрасный яд).

Его мартинсы — тяжёлые, натренированные на жестокости — методично проходились по моим рёбрам в такт ударным. Я сжался в комок, пытаясь защитить голову, но он наступил мне на запястье и придавил — хруст сухожилий потонул в музыке и моем крике. — А вот прятаться ты, дружок, не должен, — он перевернул меня на спину носком ботинка. - Я хочу видеть твоё лицо.